…Беда в дом Тамары пришла нежданно-негаданно. Жили-были мама, папа, дочка и младший в семье, сыночек. Вроде бы отношения в семье были нормальные. Папа — военный, любил дисциплину, а мама из-за страха раздоров сглаживала вспыхивающие в семье ссоры, примиряя отца и детей. Как сказала Тамара, на первый взгляд семья была хорошей.
Но только до той поры, пока в дом не пришла беда. Известие свалилось как снег на голову: оказалось, что их 17-летний мальчик с 12 лет употреблял наркотики.
— У меня появилось ощущение, что сын как бы ускользает из семьи, живет своей жизнью. Ему не разрешалось приходить домой позже 10 вечера. Он приходил вовремя, но сразу старался прошмыгнуть в свою комнату и с нами не общаться. Для себя я объясняла такое поведение сына его переходным возрастом. Что поделаешь? В 15 лет уличные друзья значат для ребенка больше, чем дом и родители. Опомнилась я только тогда, когда все оказалось гораздо хуже, чем я себе представляла. Мой сын, добрый, ласковый мальчик, который так всех нас любил, превратился в одинокого волчонка…
— И сколько же времени вы наблюдали это?
— Долго. Почти четыре года! Я не просто наблюдала за этими переменами, я пыталась вмешаться в его жизнь и понять, что происходит. Ходила в школу на собрания, где его ругали за прогулы и плохую учебу. Разговора по душам не получалось. Он уходил в себя.
— А вы что-то знали о наркотиках и их действии?
— В том-то и дело, что не знала абсолютно ничего. А между тем в семье начались скандалы. Муж во всем упрекал меня. Сам он очень агрессивно относился к сыну. Скандалил, оскорблял и унижал его. Он, как и я, все эти годы не догадывался о наркотиках и думал, что в поведении сына «виновата» подростковая распущенность, так называемый пофигизм, и это его бесило.
— И как же вы прозрели, наконец?
— Страшное открытие я сделала, когда однажды, вернувшись с дачи, куда мы уезжали на ноябрьские праздники, я обнаружила на телефонном определителе больше 20 номеров со всего нашего района. Кто это был? Почему они ищут моего сына?
Сначала мы решили, что сын в какой-то молодежной группировке, а эти звонки — сбор на какую-то сходку. Решили выяснить, чьи эти номера. Так мы нашли мальчика, который поставлял наркотики для ребят. И все-таки тогда я еще не знала, что речь идет о наркотиках. Я пошла к маме этого мальчика. Она поговорила со мной, не открывая железной двери, и я вдруг почему-то ясно осознала, что сыну грозит большая опасность.
Тогда впервые я произнесла слово «наркотик» и призналась в своих подозрениях мужу. Но откуда сын берет деньги на наркотики? Кинулась проверять, все ли в доме на месте? Оказалось, исчезли серебряные подстаканники и ложки, которыми мы не пользовались, и которые я держала далеко. Это был удар как обухом по голове. В тот вечер я едва дождалась, когда сын уснет, чтобы осмотреть его
руки. Увидев следы от уколов, я все поняла окончательно.
Мы с мужем решили: справимся с бедой сами, своими домашними средствами. Мы посадили сына на «домашний арест» и стали «пасти» его по очереди. Две недели даже в училище не пускали. И успокоились. Я не знала тогда, что наркотики таким образом не победить.
Тамара прервала свой рассказ. Глубоко задумалась,
вспоминая те страшные дни.
— Хочу всем родителям, которые прочитают мою исповедь, сказать: будьте внимательны! Цепочка, которая ведет к наркотикам, начинается с сигареты, пива, водки, дальше следует анаша, гашиш, затем — героин!
Узнав, что сын колется героином, я пошла в наркодиспансер, чтобы узнать, как там лечат. Мне сказали, что ставят капельницу, чтобы очистить кровь от наркотика, а затем дают лекарственные препараты в таблетках, по сути — те же наркотики. Я сразу этот путь отвергла. Мне показалось, если таблетками лечить того, кто таблетками травился, то это — не лучший вариант. Пошла к знакомому священнику. Он сказал, что знает программу, которая помогает алкоголикам и наркоманам, и дал мне адрес «Старого Света».
